Владимир Слатинов
К 15 сентября следующего года я планировал написать текст об Александре Михайлове (ему бы исполнилось 70). И вот вместо этого текста приходится писать нечто вроде некролога.
Здесь будут, в основном, личные впечатления и эмоции, к тому же, поскольку человека уже нет, я позволю себе рассказать о некоторых вещах, про которые ранее никогда не говорил публично.
Когда в сентябре 2018 года кремлевские кандидаты потерпели поражение в четырех регионах на губернаторских выборах, стало ясно, что процесс ротации региональных начальников, начатый командой Сергея Кириенко, ускорится. И коснется, в первую очередь, «тяжеловесов», засидевшихся на своих должностях. В Черноземье таковыми были двое – Олег Королев и Александр Михайлов. Евгению Савченко годом ранее главные уста страны обещали дать доработать до конца срока и подготовить смену. Но, правда, в этом году стало ясно, что цена этим обещаниям такая же, что словам из тех же уст про нежелание менять Конституцию или обязательствам не повышать пенсионный возраст.
Тогда, осенью 2018го стало понятно, что скоро случится неизбежное, к тому же эти ощущения накладывались на реальную усталость от долгого правления. И, как говорится, понеслось – сразу вспомнилась басня про ослабевшего льва, которого каждая … обязательно хотела лягнуть. Именно тогда я в своих комментариях максимально «топил» за Михайлова, чем вызывал недоумение у многих. «Зачем ты это делаешь?» – говорили мне. Ведь уход неизбежен. «Вот именно поэтому» – отвечал я. Мне искренне хотелось в момент, когда комплименты казались неуместными, сказать о том, что 18 «михайловских» лет, в целом, были вполне успешными для региона. Что он «сдает» область в приличном (хотя, конечно, небеспроблемном состоянии). Какое наследство досталось ему от бравого генерала, которого некоторые романтики и наивные люди до сих пор по глупости считают выдающимся руководителем – известно. Оно было чудовищным. А. Михайлову надо было решить две задачи – осуществить нормализацию и запустить региональное развитие. С первой он справился полностью, со второй – частично. Да, некоторые возможности не были реализованы. Но не буду утомлять вас цифрами, просто посетите, скажем, соседей. Да, есть Белгород, с которым так любят сравнивать себя куряне. Но помимо Белгорода есть Брянск, Орел, Тамбов – поглядите – как там. Сравнение с Воронежем некорректно, слишком разный ресурсный потенциал. Сам покойный часто говорил, что его миссия – сделать область крепким «середняком». И цели этой он добился.
Не могу не напомнить, что наш регион – ПЯТЫЙ В СТРАНЕ по производству зерна, в числе лидеров – по производству свеклы и мяса. По общему объему сельхозпроизводства мы входим в национальную «десятку» – достижения «михайловской» власти в аграрной сфере просто выдающиеся. Конечно, региональная власть «поймала волну», сделавшую сельское хозяйство одной из приоритетных отраслей после событий 2014 года. Но динамичное развитие аграрного сектора в регионе началось раньше, а «пойманная» конъюнктура только делает честь его бывшему руководству.
Да, с промполитикой было сложнее, но не сказать, чтобы уж совсем – никак. Новые производства открывались, хотя, думаю, некоторые серьезные возможности здесь были упущены. К слову – ни в прошлом, ни в этом году (судя по статистике) новая команда в промышленности не добилась роста. Идет активный поиск инвестиционных решений и субъектов – увидим – даст ли он эффект, но понятно, что структурных и ресурсных ограничений здесь немало.
Состояние инфраструктуры и социалки при Михайлове было вполне приличным, особенно отмечу дороги в районах, пресловутые торговые центры и газификацию села. Конечно, накапливались трудности – в первую очередь, в городе Курске – Николай Иванович Овчаров в качестве мэра был хорош первые 1,5 срока, а потом начался явный застой и стремительное умножение нерешаемых проблем. Обострялась ситуация с экологией – состояние рек или очистительных сооружений, вырубка лесов и прочее сегодня – сильная головная боль новой власти.
Сопоставление плюсов и минусов михайловского правления можно продолжать до бесконечности, но повторюсь – область он «сдал» во вполне приличном состоянии, обещание сделать из нее «крепкого середняка» выполнил. И это главное! Что до стиля, то понятно, что перед нами был настоящий щигровский мужик, прошедший партийно-хозяйственную школу, чувствовавший «почву», сохранивший четкие представления о ценностях, а также границах в политике и управлении. И главное – на первый план ставящий то, что называется – общим благом. Собственно, это и есть главный маркер для политика или чиновника (да и политического режима в целом) – что в приоритете – служение общему благу, а потом себе, или наоборот.
Внешне он был слишком «курский» – местами несуразен (история с «шапкой», прически и проч.), употреблял фрикативное «г», во взглядах и манерах казался архаичным. Во многом из-за этого куряне недолюбливали своего руководителя. Я когда-то писал, что отношения Михайлова с жителями области напоминают «брак без любви» – когда в доме уютно, сварен борщ и даже супружеский долг исполняется как «обязательная программа», но любви нет. Так живут миллионы семей, и ничего. Возможно, в 2015-м ему следовало уйти, реализовать тогда вариант с обновлением власти, сохранив руководство регионом за «местным», было бы проще. Но сегодня нет смысла рассуждать в стиле – «если бы…». Что случилось – то случилось.
С новой властью отношения были, разумеется, неблестящими. Это естественно. Но новая команда не стала в отличие, скажем, от липецкой, провозгласившей борьбу с «сельсоветом» (элитой ушедшего губернатора) в качестве публичной стратегии, педалировать тему недостатков прежнего правления. Роман Старовойт исповедует внешне консенсусный тип доминирования, поэтому действовал в этом плане гораздо аккуратней. Хотя, при этом, сенатору четко давали понять, что Совет Федерации – это почетная пенсия. С сигналами явно переборщили – когда недавно его вывели из политсовета «Единой России», причем проголосовали за это в подавляющем большинстве те, кто годами смотрел на него влюбленными глазами и «зализывал» все места – это выглядело омерзительно. Ясно, что он понимал правила, он сам по ним играл, но, полагаю, переживал это событие серьезно.
Что касается личных впечатлений, то теперь могу сказать – мы регулярно общались с 2006 года. Я никогда не говорил об этом публично, но теперь, полагаю, что некоторые вещи могу рассказать. Встречались нечасто, несколько раз в год обсуждали «текущую ситуацию», причем договоренность была, что я говорю ему все, что считаю нужным. Он слушал, иногда при этом пыхтел, когда ему что-то не нравилось, возражал, объяснял. Как я понимаю, сильно обижался на некоторые мои комментарии, особенно когда при личной встрече мне разъяснялся тот или иной вопрос, а я потом все равно писал и говорил то, что казалось мне правильным. Но тональность общения всегда была абсолютно нормальной, я не чувствовал никакого давления. Именно эти встречи помимо внешнего наблюдения лишний раз убеждали меня, что он – глубокий, изощренный политик. Хотя я никогда не строил иллюзий по поводу своих советов и этих встреч – я вообще довольно скептичен в части оценки влияния экспертов на принятие политических решений, тем более, в той системе, что сформировалась у нас в стране. Политики действуют в логике своих интересов и взглядов, а экспертные оценки, как правило, пытаются «встроить» в них, реальное же влияние экспертизы проявляется лишь тогда – когда логика интересов или ценностей политика в силу каких-то причин дает сбой, либо принятие решений сталкивается с трудностями, которые невозможно преодолеть без экспертного знания. Но такое случается редко, особенно в авторитарных системах. Однако, сам факт желания слушать независимую оценку и вести с ней диалог со стороны Александра Николаевича был примечателен.
Осенью 2018го, после того как он написал заявление об уходе, он пригласил меня к себе и поблагодарил за то, что больше десяти лет мы общались абсолютно откровенно. Это очень показательный жест. За пару лет его сенаторства мы виделись несколько раз, обсуждали «текущую ситуацию». Я был уверен, что встретимся еще…
Светлая ему память!
Политолог
Владимир Слатинов
пост ВКонтакте