Бизнес-омбудсмен Борис Титов пользуется репутацией одного из главных экономических диссидентов в российской элите. Он называет свою программу точкой зрения бизнеса. Впрочем, пока что никто из крупных бизнесменов взгляды г-на Титова не поддержал. Хранит оборону и высшая бюрократия. С Борисом Титовым встретился главный редактор Forbes.
На что вы надеетесь?
Надеемся, что страна будет развиваться, жить с другой экономикой, вот на что надеемся.
Я почему спрашиваю. Проблема любой альтернативной программы экономического развития – кто будет ее реализовывать во власти. Экономикой России управляют ученики Ясина, Кудрина, Грефа. Невероятно, чтобы все они поддержали программу «Столыпинского клуба», которая полностью противоречит их взглядам.
Ну конечно, одна модель доминировала в нашем экономическом сознании больше чем пятнадцать лет и строительство всей экономики шло и идёт по тем канонам, тем учебникам, которые были написаны в рамках монетаристской школы, хотя на самом деле случалось много отступлений и от монетаризма. Фридман и Хаек их бы за своих не признали. Просто для каждого времени нужна своя экономическая политика. Для своего времени та теория была правильной: когда есть твердый заработок в виде экспорта сырья, денег много – нужна жесткая финансовая политика, чтобы сохранить полученное, не допустить голландской болезни, разбалансировки экономики. Когда нефть упала – гарантированный доход раза в два снизился – нужно искать новые источники заработка – развивать новые производства, а без инвестиций этого сделать невозможно. И тут старая школа не помощник, нужна политика активного стимулирования Роста, смягчения Денежно-кредитной политики. Весь мир уже перешел к ней на кризисе 2008-2009 годов – и США, и ЕС, и Япония. Иногда ее принято называть неокейнсианством, а чаще QE – политика количественного смягчения.
Американцы влили в экономику $787 млрд. Годом позже ЕС начал свою программу на объём больше €1 трлн. Когда происходит разбалансировка — а кризис — это реальная разбалансировка, — когда начинают уплывать источники доходов, маховик экономики останавливается, надо его поддержать. Знаете, это похоже на водяную воронку-водоворот: если сжаться, тебя утянет вниз, надо активно грести и выплывать в новую стабильность.
И в России, рядом с нами, есть огромное число людей и в бизнесе, и в экспертном сообществе, и во власти, которые поддерживают нашу позицию. Растут молодые кадры и среди чиновников, которые разделяют наши идеи.
Кто например?
Ну я могу сказать, что это новая прогрессивная чиновничья масса внутри министерств, люди до уровня заместителей министра. Больше всего их в ведомствах, связанных с реальным производством — Минпром по-другому мыслит. Есть Минсельхоз.
То есть министры Мантуров и Ткачев вас поддерживают?
Ну я не могу сказать, что Мантуров и Ткачев открыто на нашей стороне, они все же члены правительства и должны поддерживать точку зрения правительства, но у нас работала специальная группа, которая была создана по поручению президента при аналитическом центре правительства. В нее входили представители всех министерств, ЦБ, Минфина. Например, Орешкин входил к нам от Минфина. Так и Минпром, и Минсельхоз, и многие другие поддерживали нашу программу.
Максим Станиславович вас поддерживает?
Тогда он нас не поддерживал, он высказывал мнение Минфина, но многое поддерживал, например, Минсельхоз, Минпром и даже Орешкин прислушивался. Вы же понимаете, место очень влияет на человека. С его переходом в Минэк сдвиг в нашу сторону мы ощущаем.
В чем вы его видите?
Он начал думать масштабами экономики, а не государственного бюджета. Нас не поддерживают денежные власти, но они же отвечают за стабильность, а не за рост, ну и так называемая «либеральная» пресса, – она по привычке на другой стороне, хотя именно наша программа либеральная, а не Кудринская. Он в целом ратует за сохранение старой макроэкономической политики: за жесткую централизацию финансов у государства, за то, как твердо держаться, а мы за либерализацию, развитие рынка и конкуренции, рост инвестиций, как энергично выплывать из той воронки-водоворота проблем, в который мы попали.
И мы продвигаемся. Если еще полгода назад все в один голос, начиная с президента и кончая рядовым чиновником, говорили, что самая главная задача экономики — это макроэкономическая стабильность, то теперь все согласны: главная задача экономики — рост! О восстановлении роста говорят и председатель правительства, и президент. Хотя бы на словах, изменилось главное целевое направление экономической политики. Где это видано, чтобы наш министр финансов ратовал за изменение налоговой системы! Единственное, на что прежде хватало смелости, это заявлять: «Мы не будем увеличивать налоги». А сейчас стали говорить об изменении структуры налогов в пользу бизнеса.
Тем не менее главной задачей остается низкая инфляция, против которой вы как раз и выступаете.
Мы не выступаем против низкой инфляции – мы выступаем против того, чтобы считать ее главным KPI всей экономической политики государства. Инфляция лишь температура экономики, а главная цель – размер производимой добавленной стоимости (ВВП) на каждого человека, развитие экономики и качества жизни в стране.
А инфляция в разные периоды развития экономики может быть разной – когда все стабильно, рынок работает без сбоев — низкой, и уже стоит задача не допустить дефляции. На быстром росте – может быть выше, и самое главное не допустить гиперинфляции. Вообще могу сказать, что производство в меньшей степени волнует инфляция. У нас в Стратегии Роста есть анализ опыта успешных стран, так в период активного роста везде была умеренно высокая инфляция, если она до десяти процентов при росте пять процентов ВВП — это совершенно нормальное явление. Мировая практика это подтверждает. Наша программа – это взгляд бизнеса. Политика Набиуллиной – взгляд государства. Государству нужно поддерживать курс рубля, это обеспечивает социальную стабильность. Поэтому и МВФ называет Набиуллину лучшим банкиром. Им все равно, развивается наша экономика или нет. Им просто не нужны никакие катаклизмы в самой большой стране мира. Впрочем, и в других странах, для тех кто не входит в первый круг сателлитов – МВФ рекомендует высокие ставки. Для своих же, всегда реализуется политика низкой ставки. И это, надо сказать, объяснимо.
То есть вы полагаете, что правительство ничего не делает?
Ну, на сегодняшний день — да. Кредитно-финансовая политика направлена против экономики.
Эльвира Набиуллина считает наоборот.
Можно я объясню вам логику Эльвиры Сахипзадовны: нам нужна низкая инфляция, она позволяет решать социальные задачи и обеспечивает макроэкономическую стабильность. Сейчас инфляция уже почти достигла 4 % (теперь Юдаева говорит – это не предел, давайте идти до 2-х). А ставки, тем временем, никто реально снижать не собирается. Почему? Потому что главная задача ЦБ – это высокий курс рубля, хотя она этого не признает. Она объявляет, что инфляция у нас монетарная, поэтому надо удерживать денежный спрос, хотя, по нашей оценке, у нас монетарная дефляция — 4-5% (спрос падает). А де факто признает нашу позицию о немонетарном характере инфляции в нашей стране и борется с курсовой инфляцией, с ростом цен из-за упавшего курса рубля и, как следствие, ростом цен на импорт. То есть активно поддерживает высокий рубль.
А зачем Набиуллиной высокий курс рубля?
В нашей импортозависимой экономике, выше курс – ниже инфляция. А как поддержать высокий курс? Стимулировать на него спрос. Так вот на сегодняшний день главный источник спроса на рубли — это керри трейд. Короткие спекулятивные в основном иностранные инвестиции, основанные на разнице процентных ставок у них — на евро или на доллары и у нас по рублю. Поэтому ЦБ и держит процентную ставку на высоком уровне и практически не снижает, даже несмотря на снижающуюся инфляцию. Боится спугнуть керри-трейд. В последние годы мы были Меккой для кэрри трэйдеров. Не раз выходили на первое место в мире по объёму. Они и на сегодняшний день и дают основной спрос на рубль. Поэтому главная задача Эльвиры Сахипзадовны – это держать высокую разницу между нашей ставкой ЦБ и ставкой рефинансирования у них, это единственный способ поддержать керри трейд!
И еще можно было бы, наверное, оправдать, то, что мы ради социальной стабильности отдаем спекулятивным инвесторам миллиарды долларов, но то, что мы ставкой убиваем собственную экономику, собственное будущее – это оправдать нельзя. А еще проблема в том, что это спекулятивный курс завышен, он не соответствует уровню цены на нефть и тем внутренним балансам, которые сложились в российской экономике, накачивается пузырь.
С какой целью?
Она опасается, что иначе керри трейд уйдет с нашего рынка. Есть разные привлекательные альтернативы. Во-первых, американские бумаги возросли по доходности, поэтому их рынок стал конкурентом. Риски ведь там намного ниже. Кроме того, есть конкуренты среди развивающихся стран, мы кстати потеряли первое место по керри трейду. Мы же были на первом месте в мире, теперь его забрала Мексика, составляет конкуренцию Бразилия, доходность там стала выше. Сегодня для Эльвиры понижение даже на пол процента ключевой ставки — это риск потерять керри трейд. Керри трейд может уплыть с нашего рынка и тогда рубль упадет и упадет значительно радикальнее, чем упал бы при постепенном снижении ставки.
Если бы мы сначала не повышали, а уж если повысили, постепенно снижали бы ключевую ставку, если бы мы вели мягкую денежную политику, не искусственно поддерживали бы курс рубля, как они сейчас это делают, тогда рубль бы постепенно находил свой баланс. А сегодня курс рубля завышен и в результате его падение может быть значительно более драматичным, и мы опять можем пройти через валютный кризис. Это на поверхности лежит, но никто из великих финансовых либералов этого видеть не желает. Разве что министерство финансов де факто признало и решило поиграть против рубля, вот только валютные объемы были очень маленькие и практически никак не повлияли на курс.
Можно я постараюсь сформулировать суть политики Эльвиры Набиуллиной, как она ее видит. Добиться низкой инфляции необходимо для того, чтобы побудить людей к инвестициям. Без обеспечения макроэкономической стабильности долгие деньги в экономику не придут.
Все наоборот, они ставят телегу впереди лошади – нужны длинные деньги при низкой ставке – тогда будет развитие и инфляция будет снижаться, и мы добьёмся макроэкономической стабильности. Инфляция и рост — это все равно, что говорить, что надо меньше сахара чтобы чай стал горячим.
Но г-жа Набиуллина и говорит о постепенном снижении ставок по мере обеспечения макроэкономической стабильности.
Я говорю, та школа постоянно боролась с инфляцией, но в результате инфляция постоянно росла и начала снижаться только потому, что укрепился рубль и цены на импорт перестали расти. Это подтверждает тот факт, что у нас инфляция носит немонетарный характер. Но будет ли рост в экономике? Нет! Ключевую ставку нужно снижать. Во всем мире, на росте и особенно в кризисных ситуациях, ставку снижают. Мы единственные, кто и в 2008-09 годах, и сейчас, повышали.
Кто же будет давать кредит, если инфляция попросту съест ваши деньги?
Слушайте, ключевая ставка 10 процентов, ключевая ставка 12 процентов! Мы все брали под 150, потому что доходность была высокой, и мы зарабатывали. Нет ничего страшного в умеренно высокой инфляции. Все росло и развивалось. Бизнес прежде всего сравнивает на весах свои риски, и доходность, соотношение risks\return (возвратность инвестиций). У нас в стране риски всегда были высокими, но до определенного момента это не мешало инвестициям.
Вопрос в другом. Высокие риски наложились на постоянно растущие издержки. Налоги, тарифы (за 2000-е тарифы выросли в разы). А потом упал рубль, подорожал импорт, соответственно резко сжался спрос. И вот в такой ситуации действительно никто не хочет инвестировать в российскую экономику. Говорят, не хотят инвестировать из-за неразвитых институтов, судов, административного давления. Это, конечно, проблема, но в Китае и Индии, и у нас в прошлом инвестировали и при худших судах. Просто стало невыгодно. Попробуйте предложите сегодня долгосрочный кредит на пять лет под пять процентов годовых. Очередь выстроится.
Вот пример: у нас есть один институт развития, который называется ФРП – Фонд развития промышленности. Он дает кредит на пять лет под пять процентов, жестко отбирая при этом проекты – решения принимает бизнес вместе с государством, там частно – государственный кредитный комитет. Так очередь стоит. Утвержденных заявок на 400 млрд, а общий объем Фонда всего 40. Вот вам доказательство, что экономика расти может, но ей нужны экономические условия – дешевый кредит, стимулирующие налоги и тарифы.
Но Эльвира неоднократно подчеркивала, что понизит ключевую ставку.
Послушайте, почему они сейчас не понижают? Найдите мне страну, где ставка рефинансирования в два раза выше, чем инфляция?!
Но у них и инфляция два процента
Ещё раз, инфляция бывает двух основных видов – инфляция монетарная (спроса) и инфляция издержек (немонетарная). Это любой ученик любого экономического вуза знает. Инфляция спроса зависит от денежной массы, то есть от денежного спроса на рынке. Денег много, товаров не хватает – цены растут.
Немонетарная инфляция — это, когда издержки производителя растут, у нас импортозависимая экономика, поэтому она прежде всего зависит от роста курса доллара. Курс доллара растет, цены на внутреннем рынке возрастают. У нас инфляция издержек. Кстати, сейчас курс доллара упал – инфляция упала. А совсем не из-за того, что ЦБ и Правительство проводит жесткую бюджетную и денежно-кредитную политику.
Ну хорошо. Центробанк понижает ставку, допустим, и что? Что происходит? Рубль падает.
Конечно, будет давление на рубль. В сегодняшней ситуации уже надулся пузырь, рубль серьезно переоценен, они уже загнали ситуацию очень глубоко, но надо дать альтернативу и мы, опираясь на международный опыт, предложили им альтернативу высокой ставке ЦБ. Давайте поддержим рубль предоставив тем же спекулятивным инвесторам доходный инструмент, который заменит сегодняшний спрос на рубль, и они не будут бежать с рынка. Мы предложили индексные бонды – бумаги, которые использовались в Израиле в свое время и очень хорошо себя зарекомендовали. Это ценная бумага, номинированная в рублях, но которая погашается по курсу к доллару или корзине валют на день погашения купона. То есть мы снимаем курсовые риски с инвестора, они остаются за государством. Да, есть риски, что рубль упадет в дальнейшем. Но за развитие экономики отвечает государство, оно, а не частные инвесторы должно брать на себя риски своей же политики.
Не может государство вести себя как коммерческий инвестор. И все время ориентироваться на прибыль. Оно должно понимать, что прибыль станы — это не только резервы центрального банка, не только бюджет государства, а это бюджет домохозяйств, это бюджет бизнеса. В Израиле инфляция была более 100 процентов на тот момент, когда они ввели индексные бонды. В результате, на сегодняшний день она у них на уровне даже ниже мирового. Почему? Потому что государство, если оно хочет обеспечить развитие в стране, должно вести активную политику развития и отвечать за результаты – то есть брать курсовые и прочие риски развития своей страны.
Ввели индексные бонды, отпустили ставку и все?
Нужны дополнительные экономические стимулы. Есть инструменты экономической политики, промышленной политики, которые уже дают эффект. Посмотрите на сельское хозяйство, оборонку, инновационный сектор. В сельском хозяйстве, например, применялся целый набор мер субсидирования процентных ставок, различные виды дотаций, и это дало рост. В оборонной промышленности обеспечили кредитами, но и заказами, конечно, серьезно поддержали — это тоже промышленная политика – сразу рост. В инновационной сфере снизили до четырнадцати процентов страховые платежи — рост. Нет, мы не можем вмешиваться в экономику, — говорят Эльвира Сахипзадовна и Алексей Леонидович. Нет, ни в коем случае – украдут всё! Где украли-то, в сельском хозяйстве украли? Или в инновационном секторе? Экспорт инновационной продукции вырос практически за два года до семи миллиардов долларов!
Кроме того, есть еще другие специальные инструменты, которые многие страны используют, только мы почему-то считаем, что они коррупционные и не эффективные. Например, во всем мире существуют различные формы финансирования, которые не требуют дополнительного обеспечения, например, проектное финансирование. Развиваться, заложив прошлые активы из другой жизни, можно очень ограничено, поэтому все, что идет в развитие должно идти по другому пути: закладывается новое оборудование, закладываются акции новой компании.
Мы даже в законодательстве прописали — у нас есть такие СОПФы (специальные общества проектного финансирования), но дальше дело не пошло. Эльвира Сахипзадовна стала в упор и сказала, что мы эту систему рефинансирования под проектные облигации развивать не будем. Не будем! Слишком мы боимся собственной страны, что все пойдет не туда, куда надо. Тоже самое торговое финансирование. У нас нет системы торгового финансирования. Все знают сначала деньги – потом товар – только потом деньги, сначала нужны деньги, потом произвести товар, а потом продать, деньги возвращаются, но потом. А для этого нужен кредит, у нас только за счет собственных средств можно заниматься торговлей или закладывая дополнительные активы.
Для создания системы проектного, торгового, МСП кредитования ЦБ должен запустить новые специальные инструменты рефинансирования.
Но и это не все — мы предложили докапитализировать институты развития — я уже говорил о ФРП, в котором возвратность на сегодняшний день сто процентов. Почему? Потому что там применяется стандарты управления, принятые в бизнесе, как в любом нормальном инвестиционном банке. Почему бы не докопитализировать ФРП, а кроме того, дублировать его для агросектора, увеличить фонд корпорации МСП?
Потом можно ограниченно стимулировать спрос – это происходит во всем мире, например, субсидировать малоимущих на покупку продуктов питания – по карточкам или талонам, как угодно. Это реально повлияло бы на рост сельского хозяйства. Мы предлагаем субсидировать ипотеку. Известно, что у строительства самый высокий мультипликативный эффект, порядка шести. Каждый доллар, вложенный в стройку, дает дополнительный рост инвестиций в шесть долларов. По нашим оценкам, если мы сегодня снизим ипотеку хотя бы до пяти процентов, то строительство увеличится в два раза. Почему этого не сделать, не понятно, это сразу же даст эффект в экономике. Еще стимулирование производства промышленной продукции и прежде всего на экспорт.
Но кроме этого – новая налоговая, тарифная политика, институциональные реформы – суды, контроль и надзор, снижение уголовного давления на бизнес. Конечно, развитие отраслей человеческого капитала. Новая открытая внешнеэкономическая политика. Создание Delivery Unit – центра управления реформами, на новых принципах обработки Big Data, индикативного планирования – вот из каких предложений состоит наша Стратегия Роста.
Борис, откуда брать деньги?
Сначала давайте посмотрим, куда деваются наши средства сегодня. ЦБ выделил 1,4 триллиона рублей в качестве кредита АСВ, на самом деле на уничтожение нашей банковской системы. Да, у многих банков есть плохие долги, да есть невозвраты, особенно это проявляется во время кризиса. Но дайте им вздохнуть, везде во всем мире в такой момент создавался банк плохих долгов. Не банкротьте, разбирайтесь, где дыры, латайте их, попытайтесь спасти эти банки уже с новым руководством, с новыми акционерами, дайте им шанс, выкупите у них плохие долги, дайте им вздохнуть, они у вас потом эти долги обратно выкупят. В Америке, помните? Выкупали долги Дженерал Моторс, выкупали долги банков и инвестиционных компаний. Потому что надо дать вздохнуть на кризисе, а у нас постоянное давление. Сколько мы уничтожили малого и среднего бизнеса, у которого сгорели счета в этих банках. В одном Пробизнесбанк 200 тысяч счетов юридических лиц или вот сейчас «Татфондбанк».
Когда мы предложили перенаправить эти средства на развитие экономики, пресса обвинила нас в том, что мы хотим запустить печатный станок. Абсолютный непрофессионализм, тот, кто это написал, уже не имеет никакого права писать об экономике. Ведь мало-мальски разбирающийся в экономике журналист обязан знать, что печатный станок нельзя запустить – он работает постоянно. Откуда, думаете, эти 1,4 триллиона? А триллионы, которое пошли на спасение крупных банков России. Сегодня эмиссия идет правительству на латание дыр в бюджете. Это ничем не обеспеченная эмиссия. Мы же просим о том, чтобы перенаправить хотя бы часть этих денег в экономику, при этом в виде кредита, с возвратом. Без этого развития не будет.
Но кроме этого государство могло бы и занять под развитие – ведь эти деньги идут в рост и понятно, как их отдавать. Я уже говорил об индексных бондах. Объем их мы считаем возможным до 1 трл рублей. Купить их могли бы не только спекулятивные инвесторы, но и наши люди, которые, если будет четкая понятная выгодная им стратегия экономических реформ, могут поддержать страну и своим кошельком.
На самым важным источником новых доходов должен быть сам рост – по нашим расчетам только для бюджета рост ВВП на 1% даст 300 мрд рублей в год, в первую очередь, за счет роста налогооблагаемой базы. Мы не говорим о том, что рост будет давать для новых доходов бизнеса и домохозяйств.
Так что сам рост самый важный источников доходов страны.
И все же хочу отметить очень важное. Конечно для успеха необходимо, чтобы люди, народ поддержали программу реформ, чтобы она состоялась. Но прежде всего сама власть должна поверить в собственную страну, в свой народ, в нашу возможность эффективно работать и создавать новое.
Сегодняшний скепсис по поводу возможностей наших людей, бизнеса, бюрократии, опровергается самой историей: за пять лет столыпинских реформ страна преобразилась кардинально и имела шанс стать первой экономикой Европы, в 90-е именно бизнес спас экономику России, в 99-ом мы за один год преодолели спад 98-ого, а в 2000 показали рост 10% ВВП, и это на еще низких ценах на нефть. Столыпин верил, Гайдар верил, Примаков верил, должны поверить и мы. Напоминаю, перед нами выбор: стабильно стоять или расти. Ведь если мы будем снова стабильно стоять, как сегодня, то мы стабильно достоимся до третьего-четвертого эшелона мировой экономики и до состояния бедной страны без перспектив развития.
Источник: http://www.forbes.ru/